…— молчит сука Топор, — расслышал он из-за открытой двери.

Он хотел было забежать под крышу, но тут почувствовал, как волосы зашевелились сами по себе и это плохо. Значит включился сильный дар. Бармалей глянул за стену. Элитная свинья неслась со скоростью звука, а на её лбу что-то блеснуло, ярко, до боли в глазах. На последней секунде охранник залетел в помещение чтобы тут же потеряться от все сотрясающего удара.

Сквозь звон в ушах, он расслышал матерящегося Долгого и стрельбу ни где-то там, а на территории стаба.

— Пробил мля!!!

— Что? Как? — скинув с себя столешницу, Бармалей по привычке кинулся к мониторам, да куда там, их будто слон растоптал, всё в хлам, а поверху этого бардака, валялся Ныра с куском монитора вместо башки. — Отпрыгался, вонючка.

Быстро забыв про неудачника, он подбежал к окну, точнее зияющей дыре. Долгий, опираясь о стену, смотрел вниз. Ворота были на месте, но перекос с немаленькой щелью на лицо. Крупное не пролезет, а вот мелочь, типа лотерейщиков, легко. Что они в общем-то и делали, пёрли как очумелые, один за другим, нисколько не смущаясь пулемётных очередей.

— Т-90 гонят, — прохрипел Долгий.

Оглядев напарника, Бармалей отметил, что тот малость помят и левая рука висела плетью.

— Ща ворота подопрут. Во, ещё один ползёт, может и поживём малость.

Бармалей хотел поспорить, но тут зашипела рация.

— Запад востоку, как обстановка? Долгий, Бармалей, живы? Приём!

Бармалей терпеть не мог, обмены любезностями, лишние слова. Поэтому, когда он откопал из хлама рацию, ответил просто:

— Дела хреновые, ворота повредили. Если крупняк пойдёт, хана нам! Сука, приём!

В рации что-то захрипело, толи засмеялось, Бармалей не понял, к тому же Долгий отвлёк, сиганув вдруг в сторону дверного проёма. Он проследил взглядом, да и бросил на хрен рацию, появились новые проблемы.

— Бармалей, тупорылый ты оптимист, — вещала забытая рация. — Я щас знаешь за чем наблюдаю⁉ Они, мля, по стенам лезут, — раздался истеричный смех.

Адресат не слышал, ему пришлось хватать пулемёт и бежать на мостик над воротами. Долгий, не имея возможности пользоваться левой рукой, держал автомат только правой, орал что-то матерился, всё тонуло в оре тварей. Наглый, ловкий рубер умудрился вскарабкаться по голому металлу и зацепиться за створ. Пара очередей по когтистым лапам угомонили наглеца, вереща слетел на землю, но рядом появились ещё и ещё, жуткие оскаленные морды полезли со всех сторон.

— Бармалей, приём… хаха, — человеку на том конце было плевать что не слышат. — Тут такая красота, ты не представляешь! Видел когда-нибудь катапульту? Если да, то забудь! Она теперь нахрен не нужна хих… Элитники, хватают лотеров и швыряют их через защитную стену, как, сука, снежки! Барма… — шикнув в последний раз, рация заткнулась.

Последнее, что увидели Бармалей с Долгим, это несколько элитников, настоящие гиганты в своём виде. Монстры неслись к вратам, нисколько не заботясь о братьях своих меньших, хруст костей под гигантскими лапами, тонул в общей какофонии.

— Писец нам Долгий, отбегались! — прокричал Бармалей.

Тот сумел отвлечься от завораживающей картины бегущей смерти, только чтоб кивнуть. В следующее мгновение, обе воротины, что могли выдержать не один выстрел из гаубицы, слетели вместе с петлями хороня под собой мосток, танки и несколько десятков защитников.

Орда, или армия Сухмета, ворвалась в стаб, круша и пожирая всё на своём пути.

Говорят жизнь циклична, полоса белая, полоса чёрная, ни одна из них не задерживается надолго. Так говорят! Стоя на крыше мегамаркета и глядя в бесконечный горизонт, я думал… Думал о какой-то херне!

Какая к чертям полоса? Я на Стиксе! На территории постоянного… нет, патологического невезения. Я уже ходил этой дорогой, знаю, чем заканчивается.

Посмотрев немного вправо, приметил кусок промзоны, здания из красного кирпича, большие окна, между ними, возвышались трубы. Не так давно они дымили, а сейчас, просто кусок временного пейзажа. Во мне вдруг проснулся азарт.

Пошевелив пальцами ног, между прочим, в новеньких берцах шестидесятого размера, я прыгнул и попал на самый край ещё каких-то пяток сантиметров и пришлось бы цепляться руками. С учётом ветра, на высоте больше ста метров он много сильнее, дело не простое.

А ведь отсюда наблюдать поинтереснее. За спиной бродила стая, собранная мной и Вискарём. Одного Шелеста им маловато, так что пошли охотится дальше.

Я даже границы кластеров видел, различались цветом травы и деревьями. Куда ни глянь, леса, поля, редкие вкрапления высоток и конечно же воронки моего имени, ближе к пеклу их становилось больше.

А вот на северо-западе, на расстоянии в несколько десятков километров, красовалась громадина Гориса, даже отсюда старый стаб внушал уважение. От него, на запад тянулась гряда рукотворных гор. Крайнего форпоста видно не было, но я и так знал, что он там.

Вернулся к любованию Горисом. Мысли не остановишь, одна из них твердила: загляни туда, вдруг всё утрясётся, будешь жить нормальной жизнью! Я почти согласился, предложение куда лучше нынешнего, но тут вдруг родился неприятный, шелестяще-хрустящий звук, я с интересом оглянулся. Между городскими высотками и мегамаркетом, закручивалась гигантская воронка норы, много больше той, что я увидел впервые. Заражённым это вообще не понравилось, улепётывали теперь, кто куда.

Ни хрена не утрясётся! Меня будто подстёгивают, чем дольше тяну, тем больше их родится и что будет в конце, знает только Стикс… Придётся идти знакомым маршрутом.

Проследив глазами примерное направление, чуть дальше форпоста, я прыгнул в горизонт.

Ничего удивительного, что мне вспомнился один из крестников, самый младший из них, Икар.

«Это круто, дядя Кнут!!!»

Полностью согласен, неповторимому чувству свободного падения, не мешал даже забивающий глаза ветер, можно орать во всё горло, барахтаться или планировать как птица, наблюдая за Стиксом с высоты. Очень круто! Но всему приходит конец.

Приметив подходящее здание, прыгнул ещё, к счастью, с высотой промахнулся не сильно, пришлось падать с двух метров и катиться по нагретой кровле.

— Нда, расслабился совсем, — сказал я вслух, чувствуя накаты головной боли и слабость.

Кое-как уселся, опёршись спиной о парапет.

Тут вспомнилось, что мой карман вовсе не свободен, выпустил Вискаря и стало немного легче.

— Погуляй чуток, парень. Только не шуми.

Собачья непосредственность сбоя не давала, оббегал всё, что-то обрызгал и уселся рядышком в позе попрошайки.

— Скажи мне дружище, почему я не оставил тебя в Холмогорах? Чернокнижник адекватный мужик, прикидывается больше… с ним по любому лучше. Так почему?

— Мна…

— Верно говоришь, тебя убили бы из мести. Холмогоры тот ещё гадюшник! Но и со мной оставаться, не лучший вариант, — словно в подтверждение, где-то внизу, за пару домов на север, заурчала мощная глотка.

Вискарь подскочил, застыв в охотничьем положении.

— Да сиди уже, он нас не видит и не слышит… Я тут твою судьбу решаю. Если сгонять в Горис, то даже знаю, к кому тебя пристроить. Будешь жить как колобок!

Я не просто так говорил, пёс не раз демонстрировал преданность, а главное, не дюжий ум. Вискарь мог принять решение, я это прекрасно понимал… и, если честно, тупо хотел скинуть с себя ответственность. Успел привязаться к пёсику, который выглядел как порождение сна нездорового человека, да что там, маньяка! В итоге, монстр не придумал ничего лучше, как положить жуткую, тяжеленную морду мне на колени и тихонечко заскулить. Тоска, что подступала к сердцу, отошла на задний план, а меня вдруг окутало приятным, дружеским теплом:

«Не грусти друг, всё будет хорошо».

Так мне представилось или нет, но в тех буркалах, что были передо мной, ума светилось больше, чем в глазах некоторых людей.

— Ладно, парень, забей… Давай перекусим, отдохнём, наверно до утра, а потом поохотимся. Мы с тобой слабы, а впереди пекло, так что надо усилиться!