– Вот здесь! Здесь они!!! – раздался за дверью вопль сбежавшего накануне буфетчика.

– Выходи по одному! С поднятыми руками! – громогласный вопль, усиленный мегафоном, ударил по ушам, а через пару секунд дверь слетела с петель от взрыва гранаты.

Первым в задымлённое помещение ворвался шериф Кассий, и за ним со стволами наперевес выдвинулась группа захвата, бравые ребята в касках и бронежилетах.

Ни Смайли, ни Чатула в помещении уже не было, и только один Крошка-Енот сидел под столом, поджав хвост и уши.

– Я говорил тебе – не води сюда котхов?! – прикрикнул на него Кассий, присев на корточки и погладив енота между ушей. – Говорил?

Крошка-Енот лишь кивнул, поднялся на лапы, лизнул шерифу руку и вразвалочку засеменил к выходу.

– Эй! А за ущерб кто заплатит? – Подоспевший буфетчик с негодованием глядел то на зверька, то на разбитую в щепы дверь.

Енот присел на самом пороге, выдавил из себя какашку, которая мгновенно превратилась в золотой слиток, и как ни в чём не бывало двинулся дальше, вскоре скрывшись из виду.

Сергей Юрьев

Игры падших

Часть первая

Ужас пришёл в этот мир, когда подмастерья Господа вознамерились превзойти Творца. Падшие духи отрицали не только законы нравственности, но и законы природы. Они хотели абсолютной свободы и в итоге сотворили мир, полный звериной жестокости. А ведь никто из них в начале пути не был жесток. Они сотворили мир, полный страха и управляемый страхом. Но первый шаг к этому миру они совершили, полные любви, сострадания и высоких помыслов. Потом они видели в боли и страданиях лишь средство достижения совершенства и справедливости, но и сами не заметили, как средство стало для них единственной и вожделенной целью.

Глава 1

Лейла льёт лиловый ливень, след лазурный оставляет, слабым пламенем пылает, белым облаком плывёт…

Слова медленно проплывали, сливаясь с блеском ополовиненной луны, плавно плескались в волшебном полусне.

Не время для грёз, не время… Пора просыпаться. Глаза открыты, спина прямая, в руках свежий номер «Вечевого вестника», а напротив – закрытая дверь, которая не кажется неприступной твердыней лишь потому, что к ней даже приближаться не хочется, тем более – ломиться в неё. Хочется встать и уйти, но это будет считаться грубым нарушением ведомственной дисциплины. Слава Богу, секретарша, кажется, не обратила внимания на то, что посетительница к концу первого часа ожидания слегка задремала.

Дверь была самая обычная, плоская, оклеенная серым пластиком, без украшений, без таблички с именем и званием того, кто протирает за ней штаны. Там, в кабинете, не слишком тесном, не слишком просторном, наверняка стоит письменный стол (пластик – под красное дерево), на котором покоится малахитовый письменный прибор (приобретён чинушей за свой счёт в целях самоутверждения), чуть дальше притаилось мягкое кресло с обивкой из кожзаменителя, а на стене над всем этим казённым великолепием красуется парадный портрет Верховного посадника. На самом деле, хозяин кабинета – едва ли такая уж большая шишка…

Вообще-то, от подобных вызовов – неведомо к кому и неведомо зачем – не стоит ждать ничего хорошего, тем более, если всё делается в такой спешке. Задание было прервано в самый ответственный момент, когда на очереди стояло знакомство с главарём серьёзной шайки, гоняющей за океан в обход таможни сухогрузы, набитые доверху красной икрой, древесиной ценных пород и обогащённой рудой редкоземельных металлов. Ущерб казне – на сотни миллионов гривен. Почти полгода надо было осваивать роль легкомысленной дамочки, обременённой тайными страстями, которой хронически не хватает казённого жалованья на удовлетворение постоянно растущих потребностей. Ещё полгода понадобилось, чтобы обратить на себя внимание господ подозреваемых, втереться в близкие им круги, создать себе репутацию умелого делопроизводителя, эксперта по печатям и бланкам, и одновременно человека, абсолютно бессовестного и крайне корыстолюбивого. Два месяца – бурная криминальная карьера… Больше года работы – псу под хвост, только из-за того, что в личном деле спецагента 817/67 будто бы обнаружились какие-то неувязочки, а в данных психологического тестирования – какие-то несоответствия. Наверное, из-за «неувязочек» никто не стал бы внезапно снимать с задания внедрённого агента, а вот «несоответствие» – это серьёзно. За это даже со службы попереть могут. Правда, возникает вопрос: куда смотрели, когда брали? Секретная Служба Внутренней Стражи – не проходной двор, здесь работают люди, проверенные вдоль и поперёк не только на предмет патриотизма, но и на способность высоко держать знамя родного ведомства, готовность связать с ним всю свою жизнь, долгую и счастливую.

– Извините, но государственный советник второго ранга просил вас подождать ещё несколько минут. – Секретарша кладёт на место трубку серого телефона и смотрит на Лейлу с искренним сочувствием. – Может быть, кофе?

Может быть, водки потребовать? Ага! Стакан водки и пол-огурца. Огурец съесть, а водкой плеснуть в лицо господину советнику второго ранга, предварительно выбив дверь молодецким ударом левой ноги… Теперь хоть известно, в каком звании неведомый хозяин кабинета – соответствует армейскому подполковнику.

– Нет, благодарю…

Кстати, об огурцах… Странные мысли приходят в этих дурацких приёмных. И желания здесь возникают странные. Может быть, прямо сейчас встать и пойти сдаваться психиатру? Доктор, у меня постоянно возникает нездоровое желание делать гадости побочному начальству среднего звена… Доктор, я почему-то терпеть не могу плоских дверей без опознавательных знаков… Доктор, мне иногда снится, что я ангел… Доктор, хотите, я выведу вам бородавку на левой щеке, только ручку позолоти…

Стрелки часов, висящих над дверью, сошлись на полудне, секретарша, крашеная блондинка лет девятнадцати (чья-то дочка, временно пристроенная), достала пилку для ногтей, из коридора донёсся звук торопливых шагов и тут же затих, скрывшись за поворотом, где-то зашуршала принудительная вентиляция.

Если был предложен кофе, значит, ожидание может продлиться хоть до вечера. Зачем, спрашивается, от дела отрывали? Ещё несколько дней, и «рыбаков-дровосеков-рудокопов» можно было бы брать тёпленькими при полностью укомплектованной доказательной базе. А теперь дело затянется, как минимум, ещё на год, поскольку толково объяснить господам подозреваемым, куда делась на сутки с лишним их новая подельница, едва ли удастся.

Несколько минут… Час – тоже несколько минут. И сутки – несколько, 1440 всего-то. Нет, к психиатру лучше не ходить, а если приведут под конвоем, не следует с ним слишком откровенничать – ни о снах, ни о видениях, ни о том, что все, кому она, Лейла Кунь, когда-либо искренне желала счастья, почему-то вскоре оказались вполне счастливы и всем в этой жизни довольными. Даже такое бывает. Пожелать, что ли, счастья государственному советнику второго ранга? Куры в гастрономе тоже бывают трёх категорий, но чести друг другу при встрече не отдают и не маринуют в приёмных младших по званию.

Пока есть время, можно предаться углублённому анализу ситуации, сложившейся на рынке криминальных услуг, восстановлением по памяти генеалогического древа хуннских императоров династии Сяо, игре в шахматы вслепую против себя самой в ангельском обличье, досужими домыслами о перспективах карьерного роста Артёма Бурки, связника, пребывающего ныне в звании тайного регистратора, попытаться по характеру шума шагов, доносящихся из коридора, определить звание и прикинуть послужной список проходящего мимо сотрудника, решить пару кроссвордов из газет, покоящихся на журнальном столике, сочинить опорные тезисы рапорта о работе, проделанной за прошедшие один год и два месяца (как выяснилось, практически впустую), погрузиться в воспоминания о счастливом детстве, подумать о том, чем заняться на пенсии, до которой, если не принимать во внимание вероятную выслугу лет, надо оттрубить ещё не меньше тридцатника…