— Ну как, интересно? — спросил Геннадий Борисович.
Димка сумел лишь кивнуть в ответ, потрясённый открывающимися перспективами.
— То-то, братец ты мой… — инженер остановился и оглянулся. — Слушай, а не заглянуть ли нам в кафе-мороженое? Посидим, побеседуем — я ведь тебе ещё толком ничего не рассказал.
Потрясение — потрясением, но какая-то часть Димкиного мозга лихорадочно занималась анализом полученной информации, беспристрастно, взвешенно, в общем, как учили. И что-то тут не склеивалось — во всяком случае, с точки зрения небесной механики, которую, между прочим, в программе их ВУЗа нет…
— Можно вопрос, Григорий Борисыч? — сказал он, и, не дожидаясь ответа, зачастил:
— Я вот прикинул, так, начерно — не получается насчёт скоростей! Новый комплекс ведь будет тут, на Байконуре?
Инженер удивлённо посмотрел на собеседника.
— Где ж ещё? Сам же видел, где его строят, разве нет?
— Видел, потому и спрашиваю. Я к тому, что экваториальная скорость на широте Байконура — триста шестнадцать — триста двадцать метров в секунду, точнее не помню…. А скорость спутника на геостационарной орбите — три тысячи восемьсот шестьдесят метров в секунду! Не первая космическая, конечно, но всё равно солидно. Где недостающие три тысячи пятьсот с лишним метров в секунду брать?
— Да, мы в тебе, похоже, не ошиблись, парень… — Геннадий Борисович одобрительно улыбнулся и похлопал Димку по плечу. Чётко соображаешь, и быстро. Ты прав, конечно — разность в скоростях имеет место, и в обычном случае её пришлось бы компенсировать при помощи ракетных ускорителей. Собственно, так и придётся поступать с первыми партиями конструкций будущей станции. Но вот потом…
Он сделал интригующую паузу.
— Попробуй предположить, почему — кроме создания искусственного тяготения, разумеется, — выбрали именно тороидальную, кольцеобразную, то есть, схему для будущей космической станции?
— Ещё один «космический батут», только на орбите? — предположил Димка. — Вообще-то, у меня были такие мысли…
— И неудивительно! — Геннадий Борисович щёлкнул пальцами. — Собственно, за этим ты нам и понадобился в проекте — ты, и другие специалисты по криогенной технике, которых мне предстоит ещё найти. Новый, теперь уже во всех смыслах, космический «батут» будет снабжён сверхпроводящим бубликом ещё больших размеров, и ты можешь себе представить, какое количество сжиженных газов понадобится для его эксплуатации! Мы сейчас разрабатываем специальный транспортный контейнер, предназначенный специально для криогенных жидкостей — та ещё задачка, особенно, если учесть, что он должен быть потом стать частью конструкции самой станции. А сколько при этом возникает других проблем — одна защита от радиации, чего стоит, ведь на геостационарной орбите мы не будем прикрыты защитными зонтиками магнитного поля Земли! А компактный, но всё равно здоровый и тяжеленный ядерный реактор, который сначала предстоит забросить туда, а потом наладить его эксплуатацию? Это, брат, такие инженерные задачки — никакому фантасту в страшном сне не привиделись бы!
— Кстати, о «миномётном» запуске», о котором шла речь … — молодой человек заговорил несколько неуверенно. — Раз уж вы заговорили о писателях-фантастах — я тут недавно перечитал сборник «Навигатор Пиркс», Станислава Лема — так у него там упоминается миномёт, используемый для запуска грузовых капсул. Дело, правда, происходит на Луне, таким образом они там снабжают обсерваторию в труднодоступном кратере…
— «Условный рефлекс» — как же, помню… — сказал инженер. — Отличный рассказ, да и весь цикл просто превосходный. Конечно, там не совсем то, что мы делаем — но, в общем, идея правильная — особенно на луне с её одной шестой привычной, земной силы тяжести. Но сейчас у нас речь пойдёт о совсем других материях. Скажи, что тебе известно о принципах действия «космического батута»?
Димка замялся — правда, всего на секунду.
— Ну… наверное, то же, что и всем остальным неспециалистам. Принцип открыт нашими физиками-ядерщиками, работавшими над мирным использованием энергии атома. Кажется, какие-то работы по производству направленных ядерных взрывов, когда вся высвободившаяся энергия концентрируется в определённом направлении, подобно лучу лазера?
— Да, именно так и пишут, что у нас, что в Штатах, что в других странах. — кивнул Геннадий Борисович. Но это… как бы тебе объяснить… далеко не вся правда. Прикрытие, довольно удобное — тем более, что проект «космического батута» довольно долго разрабатывался в рамках ядерной программы СССР. Если точнее — то пятьдесят шестого года, когда было заключено советско-американское соглашение о совместной разработке этой темы, и проект передали в ведение НАСА и нашего Центра Космических исследований, активно работавших к тому моменту по «Программе Трёх». Но этому событию предшествовала много ещё чего, о чём тебе, как сотруднику проекта, надлежит знать.
— Но ведь я ещё не сотрудник! — опешил Димка. Уж очень быстро развивались сегодня события, и его воображение явно за ними не поспевало. — Вот и товарищ… э-э-э… Евгений Петрович просил дать ответ только через три дня…
— Только не говори, что ты подумываешь о том, чтобы отказаться! — инженер деланно нахмурился. — Я, видишь ли, довольно высокого мнения о своём умении разбираться в людях, так что не хотелось бы разочаровываться.
— Нет, но…
— А раз нет — то и говорить не о чем. Бумаги о неразглашении ты подписал?
— Да.
— Вот и хорошо. Будем считать, что помолвка состоялась, а свадьба, в смысле, оформление на работу в качестве сотрудника Проекта, но это уже из разряда сугубых формальностей. Может и подождать — в отличие от моих объяснений. Должен же ты понимать, во что ввязываешься?
В следующие полтора часа Димка узнал множество поразительных вещей — об одних ходили смутные слухи, о других проскакивали разрозненные сообщения в прессе, но на то, чтобы собрать их воедино и сделать выводы, мало у кого хватало желания и усидчивости. Было и такое, о чём он никогда не слышал, а если бы рассказали в иной обстановке — не поверил бы, поднял на смех.
Итак. В самый разгар войны, в 1943-м году группа американских учёных по заказу военно-морского флота затеяла невиданный эксперимент, получивший название «Проект «Рейнбоу». Целью его было сделать невидимым крупный объект — например, боевой корабль класса эсминец. Из просочившихся в прессу сведений (в Америке они всегда просачиваются, это вам не СССР с его тотальной и увы, небезосновательной шпиономанией!) можно было сделать выводы, что под «невидимостью» имеется в виду незаметность для радаров, которые к тому момент уже получили в немалых количествах немецкие и японские боевые корабли и даже дальние морские бомбардировщики и торпедоносцы; звучала так же тема «дегауссизации», то есть размагничивания стального корпуса судна, с целью обезопасить его от магнитных торпед и донных мин, которые так любили использовать немцы, выставляя их со своих самолётов и подводных лодок на подходах к крупным портам Англии.
Для эксперимента был выбран новенький эсминец "Элдридж", DE-173. На борту корабля было смонтировано оборудование, которые немногочисленные свидетели этих работ описывали как огромные «катушки Тесла» — темы, связанные с этим то ли великим изобретателем, то ли не менее великим мистификатором были чрезвычайно популярны в США в промежутке между мировыми войнами, и захватывающе-неправдоподобные истории о «лучах смерти», «Башнях Тесла», предназначенных для беспроводной передачи электроэнергии на огромные расстояния, и вовсе уж невероятных вещах вроде машины времени, мелькали в американских бульварных журнальчиках постоянно. Ходили даже слухи, о причастности к этим работам самого Эйнштейна — но великий физик впоследствии открещивался от подобных измышлений.
Решающий опыт состоялся в октябре 1943-го года. Немногочисленные свидетели рассказывали, что во время эксперимента эсминец, окутанный паутиной молний и коконом из зеленоватой дымки, исчез со своей якорной стоянки и объявился в трёхстах двадцати километрах, в Норфолке — причём из всей команды численностью в сто восемьдесят один человек невредимыми остались не больше двадцати. Остальные получили несовместимые с жизнью ожоги и поражения электричеством, обезумели; тела некоторых были буквально «впечатаны» в переборки и палубы эсминца. Отмечается такая деталь — у всех выживших часы отставали на одно и то же время…