– Мясник Трой! Взгляни на нас! – воскликнул глашатай.

Крепкий мужчина, на которого покушался привратник, нехотя поднял голову.

– Сделай милость Трой, скажи нам, за что ты здесь?

Глашатай, которого лет тридцать назад окрестили Дублем, обладал весьма колоритной внешностью. Абсолютно лысая голова, пышные Буденовские усы и рыжая борода, состоящая сплошь из косичек. На фоне тёмной мантии судьи, смотрелось это оригинально, а для некоторых дамочек, очень даже недурственно. Помимо внешних данных, он был обладателем множества полезных даров и отличной памяти.

– Я убил жену, – выдал Трой, низким, под стать внешности голосом.

– У‑у‑у, – в унисон ответила толпа.

– И всё? Только её? – отыгрывал свою роль, Дубль.

– Нет…не только, её любовника тоже.

Зеваки загомонили, кто осуждающе, кто одобряюще, последних, было намного больше.

– Что же получается? – глашатай, потрясая косичками, очень даже театрально повернулся к толпе. – Ты их убил…но как? Или, спросим точнее, чем? – Дубль в своём вопросе, был похож на лиса. Шоу, и на Стиксе шоу.

– Топором. Я принёс его на заточку, – не смотря на обстоятельства, Трой начал оживать.

– Да‑да, тебя многие знают, преданный делу мясник, – перебил глашатай.

– О чём вы с ним говорите? Скормите его привратнику и всё! – воскликнула пышная брюнетка в первых рядах.

Судя по вздымающейся груди и горящим глазам, дама говорила вполне искренне. Толпа, разделённая мнениями, загудела. И глашатай зацепился.

– Фиорина! Ты помнишь, как звали любовника жены мясника?

– Ещё бы она не помнила, – со смехом выкрикнул кто‑то из толпы.

Привратник недовольно рыкнул,  народ инстинктивно подалась назад.

– Тихо! – Дубль глянул на последнего крикуна. – Мы поговорим с тобой позднее, Мухтар, если не сбежишь.

Обладатель собачьего имени, пригнул голову и под дружные смешки заспешил к последним рядам.

– Фиорина?

– Максом его звали, – пышная дамочка и не думала смущаться. – Да, он и мне любовником был! И что? У него хотя бы спораны водились. Бывало, придёт из рейда…

– Всё Фиорина, мы тебя поняли, – махнув рукой, прервал её Дубль. – Теперь вопрос, – он сделал небольшую паузу. – Заслуживает ли он, высшей меры?

– Нет!!! – поддержала убийцу, мужская половина зевак.

– Да!!! – не согласилась с ними женская.

– Мнения разделились, – подвёл итог, глашатай. – Солидарность мужчин против мести женщин! Ожидаемо. Но, к счастью для мясника, мужчин больше! – озвучив очевидное, Дубль улыбнулся.

Толпа взорвалась одобрительными криками, что заглушило немногочисленных женщин.

Глашатай поднял руку призывая к тишине, народ, притих, а привратник, напротив, разволновался. У монстра, хватало ума, чтоб понять, в его сегодняшнем меню, минус одно блюдо. Но и он затих, как только Дубль, растопырил пятерню.

– Властью, данной мне Кобальтом, я приговариваю тебя к трём месяцам штрафбата!

– У‑у‑у, – взвыла толпа.

По мнению мужской её части, слишком сурово, три месяца там, где неделя целая жизнь, это через чур.

Трой, однако, остался доволен, ему дали крохотный шанс. Приговор был озвучен, в ту же минуту, сквозь толпу пробились двое солдат, освободили улыбающегося мясника и увели его в сторону БТРа.

Небольшой заминкой воспользовались продавцы и букмекеры. Первые, усиленно толкали пирожки и пиво, вторые же, раздавали спораны счастливчикам и принимали новые ставки.

– Ставочки, ставочки! – негромко вещал проныра. – А вдруг выживут все? Такое уже бывало!

– Назови своё имя! – потребовал глашатай, обращаясь ко второму пленнику.

Тот, к слову, мелко подрагивал и постоянно озирался за спину, туда, где вальяжно сидел привратник.

Толпа загудела, многие знали этого человека. Он жил в роскошном доме крепости, на первом кольце.

– Это ж Лаврик, зам зама! – крикнул, какой‑то смельчак из толпы.

– Да Ломоть, ты прав, – воскликнул Дубль. – Это Лаврентий, зам зама, министра по торговле! И что же ты тут делаешь, Лаврик?

– Проворовался гнида! – это уже другой смельчак.

Толпа взорвалась выкриками, на что привратник нервно заурчал.

– Тишина! – Дубль себе не изменяет. – Отвечай, – потребовал он, когда все стихли.

Лаврик задрожал ещё сильнее.

– Я…в…взял с…совсем не… немного, я…не…не хотел, п…простите м…меня, – зачастил он, стуча зубами опасливо вглядываясь в безликую толпу.

Судьи, сотни судей, смотрели на него без какого‑либо сожаления, тут даже приглядываться не надо, люди глазели с предвкушением.

Ведь это он, тот самый тип… А какую он обычно рожу делает!? Верхушка смотрит на быдло, верхушка позволяет быдлу!

Ну нет, скоро, очень скоро, будут зачётные кадры. Многие зашуршали в поисках гаджетов, чтоб эти самые кадры заснять.

Завидев это, Лаврик всхлипнул, что не говори, а смелость не его конёк.

– Виновен! – крикнул особо голосистый и был поддержан толпой.

Народ взорвался, народ требовал возмездия и не за то, что чиновник проворовался, так было всегда. А за то, что ездил мимо них каждый день с надменной рожей, а если чинуше приходилось смотреть и не дай Стикс общаться с простым иммунным, то делалось это, исключительно, как с говорящим дерьмом. Коротко и брезгливо. Вот, его основная вина, а ещё дом на первом кольце, красавица жена и множество других, не менее приятных мелочей.

Вопреки мнению толпы судей и даже невысокого о себе Лаврика, сквозь зевак пробился военный. Далеко не младший чин, но не слишком большой, иначе бы его узнали.

– Лаврентий! – произнёс он, негромко.

В первых рядах, слышно было хорошо, как и самому Лаврику на эшафоте.

– ТЫ МЕНЯ СЛЫШИШЬ? – выкрикнул военный, приводя в чувства не только едомое, но и едока. Привратник недовольно загремел цепями.

Едомое дёрнулось, сосредотачиваясь на голосе.

– Предлагаю тебе, вступить в ряды защитников Гориса! Шесть месяцев и ты свободен! Решай, Лаврентий!

Тот затрясся в приступе плача. Отложенная ненадолго смерть. Вот, что он услышал. Лаврика, это никак не устраивало. Не быстрая не медленная, он собирался жить вечно, а тут обман. Он проклинал себя за жадность, он жалел себя.

– Отвали, служака! – циничный, весёлый голос.

Военный, такого не ожидал. К шоу подключился конечный из арестантов, калека, с повязкой на глазах.

– Ты что, не слышишь запах дерьма? – звякнув цепью, калека улыбнулся.

У него, отсутсвовали кисти рук, ноги, были в таком же, незавидном положении, из‑под глазной повязки, сочилось что‑то вроде малинового желе, но он улыбался.

–…И это, не моё дерьмо, даже не привратника…ха‑ха. Лаврик гадит под себя, так часто, что дерьмо стекает ко мне…ха‑ха.

Военный брезгливо поморщился, соглашаясь с калекой, там что‑то и в правду стекало. Бросив последний взгляд на трясущегося Лаврика, он развернулся и решительно зашагал прочь, толпа расступилась и тут же схлопнулась за ним.

– Выбор сделан! – воскликнул глашатай, делая пару шагов в сторону.

Это была команда, между пленниками и привратником, больше не было преград, чем последний, воспользовался в ту же секунду. Рывок, таким могут похвастаться только высшие заражённые или клокстоперы, какие‑то мгновения и в цепи, остался только огрызок стопы. Влажный треск оторванного сустава, смешался с тонким криком Лаврика и победным рыком монстра.

Толпа восхищённо загудела, большинство из них, покидало город только на профилактику трясучки и имело минимальные понятия о жизни обычного рейдера. А тут. Бесплатное шоу с фастфудом и семечками.

Ловко выдернув жертву, привратник уселся на решётку, заменяющую пол и начал с любимого. Хруст. Лаврик взвизгнул и, к своему счастью, потерял сознание. Привратник, выломал ему здоровую ногу в колене, тут же принявшись её обсасывать словно леденец. Нога в левой, правой же лапой, он прижимал бессознательную жертву к стальной решётке.

Кто‑то в толпе ахнул, кто‑то довольно ухнул, несколько случайных свежаков, опорожнили желудки.